Обзор книги «Прокляты и убиты»
- Просмотров: 2688
- Подписаться на комментарии по RSS
Закончил читать интересную книгу Виктора Астафьева . Пожалуй, лучшим ее описанием будут вот эти строки из книги: «Вот так... вот так воюем, так побеждаем, -- раздраженно произнес про себя майор Зарубин, -- третий год войны и каждый день натыкаешься на результат блистательной подготовки. И ничего нам не остается, как героически преодолевать трудности!».
Я не особо люблю художественные книги о войне, предпочитаю документальные источники, воспоминания или публицистку. Эту книгу прочел по рекомендации своего шефа, который заинтриговал меня интересным рассказом о ней. Плюс я предпочитаю не повествования о глобальных событиях («мы бросили три фронта на захват столицы Украины»), а рассказы о небольших, но важных событиях, которые гораздо лучше дают представления о войне. К таким событиям относится и , и цикл рассказов о , и краткая история нашего ...
Эта книга как раз о таких небольших фактах. Книга представляет собой два тома: «Прокляты и убиты» и «Прокляты и убиты. Плацдарм». В первом рассказывается о том, как в Сибири готовили в начале войны пополнение для отправки на фронт. Во втором — история захвата небольшого плацдарма на берегу реки, где находятся немцы, и жизни солдат там. В основе обоих книг — быт солдат того времени, их проблемы, надежды, хитрости и смекалка, воля к жизни вопреки тыловому разгильдяйству и, фактически, предательству.
В первой книге рассказывается о формировании и подготовке новобранцев к фронту. Место их сосредоточения — Сибирь. Еще вчера жившие в городских условиях в Армении, под Воронежом, где-то еще — ребята оказались в районе Новосибирска, без нормального снабжения, провианта, одежды. Казарма представляла собой «полутемный подвал, где вместо пола на песок были набросаны сосновые искрошившиеся лапы, велели располагаться на нарах из сосновых неокоренных бревешек, чуть стесанных с той стороны, на которую надо было ложиться». Фактически в Сибири в течение большого времени замерзала и умирала с голоду большая войсковая группировка.
Началась давка. В казарме, настывшей без людей, выветрился и живой дух. Вонько было от карболки и хлорки — успели уже провести дезинфекцию, повсюду на склизлый, хлябающий пол, настланный прямо на землю и сгнивший большей частью, был насыпан белый порошок, на нары, под нары, даже и вокруг громоздких небеленых печей, толсто облепленных глиной, слоем навален порошок. Мало стоит, видно, этот порошок, вот и навалили его без нормы — не жалко.
Маршевые роты смели рукавицами с нар порошок, заняли свое место. Ребятам-новобранцам велено было находиться в казарме, ждать отправки маршевиков и тогда уж располагаться на нарах. Известно, что солдат всегда солдат и была бы щель — везде пролезет, находчивость проявит. Так и не дождавшись никакого подходящего момента до самого утра, парни совались на нары к маршевикам, те их не пускали, ребятишки-то во вшах, уговаривали, урезонивали ребят, однако те упорно лезли и лезли в людскую гущу, в тепло. Тогда их начали спинывать, сшибать с нар, дубасить кулаками, стращать оружием.
Та злобная, беспощадная ночь запала в память как бред. Лешка Шестаков вместе с Гришей Хохлаком примазывался на нары, хотя бы нижние, хотя бы в ногах спящих, но маршевики молча их спинывали не стоптанными еще жесткими ботинками на холодный пол. Один дядек все же не выдержал, в темноте проскрежетал: «Ат армия! Ат бардак! Да пустите парнишшонок на нары. Пустите. Черт с ними, со вшами! Че нам, привыкать? До смерти не съедят»
Не хватало еды. Солдаты находили где-то мерзлую картошку, добывали мелких зверьков. Но ведь их надо приготовить? И здесь на выручку пришли офицерские землянки и солдатская смекалка.
Кто-то придумывал вздевывать картошки на проволоку, загнув один конец крючком, всовывать эту снизку в трубы жарко попыхивающих печей в офицерских землянках. Пластуны же залегали неподалеку за деревья и ждали, когда картофель испечется. Изобретение мигом перенималось, бывало, в трубы спустят до четырех проволок с картофелинами, забьют тягу, не растапливается печь, дым в землянку валит — пока-то офицеры, большей частью взводные, доперли, в чем дело, выбегая из землянок, ловили мешковато утекающих лазутчиков, пинкарей им садили, когда и из пистолетов вверх палили, грозясь в другой раз всадить пулю в блудню-промысловика.
Но были офицеры, и среди них младший лейтенант Щусь, которые не преследовали солдат, позволяли пользоваться печкой, — только где же одной печке целое войско обслужить? Вот и крадется, вражина, к землянке, бережно, мягко ступает на кровлю, крытую бревешками, лапником, засыпанную песком, осторожней зверя малого ступает, чтоб на голову и в кружку хозяина не сочился песок, которого тот и так наелся досыта: песок у него на зубах хрустит, в белье, в постели пересыпается. Добрался лазутчик до трубы, не звякнув о железо, спустил снизку в цылающий зев, зацепил проволоку за обрез трубы. Унес Бос добытчика перышком, залег он в дебрях сибирских камешком, спертый воздух из груди испустил, можно бы и вздремнуть теперь, да ведь надо оберегать «свою» землянку от другого лазутчика-промысловика. Истомится весь пареван, изнервничается, брюхо у него аж заскулит от истомы, пока он скомандует себе: «Пора!» — и снова по-пластунски движется к землянке, по-кошачьи взойдет на сыпкую крышу — и вот она, светящаяся нижними, в уголь изожженными картофелинами, это уж неизбежная потеря, жертва несовершенной техники, зато в середине жигала овощь в самый раз, испеклась, умякла, родимая, рот горячит, по кишкам раскаленным ядром катится, и, пока в брюхо упадет, глаза выпучатся, слеза из них выдавится. Верхние ж картофелины лишь дымом опахнуло, закоптились они, и надо снова тонкую тактику применять, чтобы изойти на крышу, сунуть проволоку в трубу, беззвучно ее подвесить да снова в тревоге и томлении дожидаться удачи. На третьем-то или на четвертом броске и засекут тебя, изловят. Ну пусть и пнули бы, облаяли, бросили б только проволоку вслед — люди мы негордые, подберем, битую задницу почешем, хитрое изделие припрячем и скорей в казарму. Но иные хозяева землянок не только пинкаря подвесят, еще и проволоку истопчут. Вместе с картохой. Э-эх, люди, будто не в одной стране родились, бедовали, будто не одну землю защищать готовимся...
Интересная, хотя и страшная книга. Гибель людей от холода и голода. Показательные расстрелы для устрашения. Нехитрый быт, военная любовь и уголовники в армии. Много рассказано про симулянтов, которые в условиях голода пытались избежать строевой подготовки...
Вторая книга — рассказывает о захвате плацдарма на берегу реки со стороны врага. Задача штабистов состояла в отвлечении сил противника, внушении ему, что именно здесь советские войска начнут крупномасштабное наступление. Для этого был занят клочек земли.
Выходило: завоевали они, отбили у противника около пяти километров берега в ширину и до километра в глубину. Группа Щуся не в счет, она пока и знаку не должна подавать, где и сколько ее есть.
На сие территориальное завоевание потратили доблестные войска десятки тысяч тонн боеприпасов, горючего, не считая урона в людях, — их привыкли и в сводках числить в последнюю очередь — народу в России еще много, сори, мори, истребляй его — все шевелится. А ведь и на левом берегу от бомбежек, артиллерийских снарядов и минометов потери есть, и немалые. По грубым подсчетам, потеряли при переправе тысяч двадцать убитыми, утонувшими, ранеными. Потери и предполагались большие, но не такие все же ошеломляющие.
И всего-то река разделяет левый и правый берега. Но река под обстрелом противника, и люди на правом берегу практически отрезаны. Им не передается еда, обмундирование, боеприпасы. Те, кто выжил при переправе, раздевают убитых, чтобы одеться в сухую одежду. Описан случай, когда изголодавшиеся солдаты ночью воруют провизию у спящих немецких солдат из их землянок...
И опять солдатская смекалка. Как защитить линию связи между группами войск, осевшими на плацдарме? Проложить ее среди проводов противника. Кто догадается, что среди клубка проводов лежит тот, который позволяет русским корректировать огонь артиллерии и иметь единственную связь с правым берегом?
Связь с Щусем исхудилась, приходилось выбрасывать пришедшие в негодность куски провода. Воспользоваться привычной и невинной находчивостью, стало быть, отхватить кусок провода из соседней линии иль даже смотать на катушку провод у рот открывшего соседа нельзя было. По соседству, где и поперек, лежала и работала вражеская связь, трофейный провод выручал пока. Связистам было приказано не только не воровать немецкий провод, но даже не изолировать стыки нашей, отечественной, изолентой. По ней, сделанной не иначе как в артели инвалидов или в арестантских лагерях, мохрящейся нитками, неровной, с быстро отмокающей клеепропиткой, в воде и на солнце делающейся просто тряпицей, — по ней немецкие связисты мигом узнают — чья красуется работа и что сию, совсем уже классную продукцию изладили стахановцы.
Кстати, много внимания в книге уделено такому роду войск, как связисты. Из книги можно узнать много интересного. О героизме людей, которые налаживали связь через реку под огнем противника, об особенностях кабеля и изоленты, которыми снабжались наши войска. О роли и важности связи на этом клочке земли. Один фрагмент — практически ода фронтовому связисту.
Связист, драный, битый, один-одинешенек уходит под огонь, в ад, потому как в тихое время связь рвется редко, и вся награда ему – сбегал на линию и остался жив. «Где шлялся? Почему тебя столько времени не слышно было? Притырился? В воронке лежал?»
Словом, как выметнется из окопа связист – исправлять под огнем повреждения на линии, мчится, увертываясь от смерти, держа провод в кулаке – не до узлов, не до боли ему, потому-то у полевых связистов всегда до костей изорваны ладони; их беспощадно выбивали снайперы, рубило из пулемета, секло осколками. Опытных связистов на передовой надо искать днем с огнем. От неопытных людей на войне, в первую голову в связи, – только недоразумения в работе, путаница в командах, особенно частая у артиллеристов. По причине худой связи артиллерия наша, да и авиация, лупили по своим почем зря.
Толковый начальник связи должен был толково подбирать не просто боевых, но и на ухо не тугих ребят, способных на ходу, в боях, не только сменить связистское утиль-сырье на трофейный прибор и провод, но и познать характер командира, приноровиться к нему.
Толковый начальник не давал связистам спать, заставлял изолировать, сращивать аккуратно провода, чтоб в горячую минуту не путаться, сматывать нитку к нитке, доглядывать, смазывать, а если потребуется, опять же под огнем, починить, собрать и разобрать телефонный аппарат.
Толковый командир связи обязан с ходу распознать и разделить технарей, тех, кто умеет содержать в порядке технику, носиться по линии, и «слухачей» – тех, кто и под обстрелом, и при свирепом настроении отца-командира не теряет присутствия духа, понимает, что пятьдесят пять и шестьдесят пять – цифры неодинаковые, если их перепутаешь, – пушки ударят не туда, куда надо, снаряды могут обрушиться на окопы своей же пехоты, где и без того тошно сидеть под огнем противника, под своим же – того тошнее.
Книга написана простым и живым языком, и читается захватывающее. Иногда автор перегибает с натурализмом описания жерты войны, но это лишь подчеркивают тот кошмар, в котором оказались бойцы и младшие командиры Красной армии. В книге сильна антисталинская риторика. Явно автор не любит этого исторического персонажа. Очень много написано про загранотряды, политруков, которые пытаются читать речи Сталина бойцам, брошенным на произвол судьбы, расстрелы без суда и следствия.
Несомненно, все это было, но читая воспоминания простых фронтовиков, не могу отделаться от впечатления, что в книге это показано чрезмерно выпукло. Хотя нельзя исключать того, что фронтовики, которые выжили и дожили до сегодняшних дней — явно не те, кто во время боя поворачивали обратно и были уничтожены загранотрядами. Возможно, они действительно их не видели. Ведь, по сути, у советских солдат было только три возможности во время боя.
- Идти в атаку и погибнуть от пуль противника.
- Идти в атаку и выжить.
- Повернуть назад и быть расстрелянными загранотрядами.
Сложная и многогранная книга. Мне было непросто написать эту заметку о ней, поскольку в ней охватывается огромное число деталей, воспоминаний и мыслей солдат. Но я бы охарактеризовал книгу как весьма полезную и интересную. Если абстрагироваться от некоторых перегибов, в ней можно подчерпнуть массу сведений о жизни и быте солдатов того времени.
Материалы по теме:
- Танковый музей под открытым небом в поселке Снегири
- Новый год в 1941 году
- 7 ноября 1941 года
- Дальняя бомбардировочная...
- Обзор книги "Прокляты и убиты"
- Как развивалась и росла Москва
- Обзор книги "Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940 годы"
- Узнал тут, откуда танки пошли... удивительно
- Москва в 1941 году - жизнь и быт между налетами
- Москва в 1941 году - жизнь под землей
- Москва в 1941 году
- Победа М20 - первый массовый советский легковой автомобиль
- А послевоенные грузовики - насколько они наши?
- Прочел книгу "Тайный советник вождя"
Один комментарий
Спасибо автору за статью. Книга очень хорошая. Первую книгу прочел ещё в начале девяностых в «Роман-газете». И только с появлением интернета нашел вторую часть.
Ответить